Страстны́е литургии
Епитрахиль сшил из старых брюк. Распорол этот скорбный дар начлага Антоненко и, преподнеся Богу, благословил быть утварью исповедальной. Попросил пять гвоздей и, камнем вбивая в поперечные планки, сделал пять крестов: наперсный, аналойный, священнический, личный. Крест во время литургии держал в руках, как жезл, благословляющий мир. И в молитве возносился на престол, данный ему как патриарху, печалиться о всей Руси. Простирался над сибирскими лесами, глухими болотами, озёрами и лагерями, над московским кремлём и городами.
Приходил в землянку к нему особый чин: литургический ангел Хризолик (златоликий) и наставлял о литургии после кризиса: какой молитвою молиться, какой должна быть литургия в страстно́м ГУЛАГе – экстатически-страстно́й. Неуместность прошений, приуроченных к мерному ритму жизни, была для него очевидной.
Не любил отец наш служить по текстам, а любил возносить взор горе и читать по небесам. И говорил: литургия – словесное выражение живой веры и служиться должна сообразно обстоятельствам. Её цель – соединить Христа с творением, церковь торжествующую с воинствующей земной в одно. Одна литургия в константинопольском соборе Айя-Софии, другая – в Исаакиевском в Петербурге, или в Никольском храме. А у нас какая? Страстна́я.
И шли нескончаемые ектеньи о заколотых, забитых, заброшенных, забытых. О скорбящих, о замученных, о гонимых, оклеветанных, об одиноких, брошенных. О болящих, об обращении нуждающихся, о даре умиленных слез для верующих, о победе истинного православия над фарисейской лжеиерархией и лжебратией.
Светоподобный Хризолик вёл литургию и благословлял её структуру сообразно открытому свыше образу. Большая часть богослужения была посвящена памяти усопших и прошениям об облегчении их уделов и о прощении грехов.
Царство щедро открывало свои врата для тех, о ком молился старец, если душам удавалось покаянием разорвать завет с лукавым. Сколько прошло зэков вратами Вегеракши-Кандалакши! Сколько вступило с дрожью в ногах на лестницу дворца пыток “гастронома”!..
Но еще больше открывалось врат небесных в Царствие. И тысячами препровождал владыка души оглохших от гулов и стонов, отпетых в сибирских могилах, завёрнутых в ангельский саван, восставших из мёртвых. Ликовало сердце нашего отца, и со слезами провожало через царские врата души усопших людей Божиих, вымоленных им и другими молитвенниками. Их было, к его удивлению, нескончаемо много.
Сколь же велика премудрость Божия, если в мирные времена единицы достигают Царства молитвенными подвигами, а в ГУЛАГе – тысячам открыт вход в вечную жизнь! Огненный соловецкий крест принимал души МинЛага, Беломорканала и СибЛага, забитых на Лубянке, затравленных в РозЛаге. И когда начнётся от него преображение мира, скажут ещё слово своё и эти зэки анонимные под призрачными номерами 0016 и инициалы.
Однажды сердце восскорбело: ни одной иконки. С неба попадали свечи, убираемые после богослужения (ангелы тушили их и уносили), и три маленьких иконы: Новоторжецкий Аркадий юродивый, святитель Николай Угодник и Богородица “Знамение” крестьянского письма с каплями мирро. И видел: вокруг его скита-землянки ещё тысячи молитвенных скитов. И снежинки переливаются на девственном снегу спектрами Царствия. ГУЛАГ ожил, воскрес. Забил источник жизни.
Литургии Серафима
Первое их отличие – обращение к небесным престолам, многократное вознесение чаши к Богородице соловецкой, к братьям его, к ангелу-хранителю ГУЛАГа, к престолу Агнца, Пресвятой Троице. Живые, длительные, нескончаемые ектеньи.
Ничего слаще не знал Серафим, чем приступать к службе. Только перечень усопших мог занять от полутора до двух часов. Любимый антифон – “Блаженны”. Иногда по традиционной схеме: нищие духом, миротворцы и проч. Но чаще со слезами и живой молитвой: “Молитесь обо мне, братья мои. Молитесь, ангелы и все святые. Блаженны радующиеся во скорбях. Блаженны вы, прошедшие достойно смертною стезёй и упокоившиеся в лоне Отчем. Блаженны вы, пьющие от источников бессмертных. Блаженны вы, питающиеся от животворящего креста”. Много ещё, несчётное число блаженств приводил Серафим.
И каждая его литургия запечатлевалась в особый свиток литургический, чтобы быть преподнесённой нам, его ученикам. На “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный” улетал ум его в горняя и со ангелами совершал круг вокруг престола.
Прозорливость его ещё умножилась. Видел ослепительно. Взор его проходил через сферы небесные. Видел насквозь, проникая через тысячи миров. Знал человека наизусть, рассказывая ему его жизнь от начала. Были открыты ему все тайны Божии. Куда современным мизерабельным астрологам до ясновидения владыки нашего! Святым открыта Книга Жизни. Проклятые, космическо-гороскопические программы в ней погашены.
Жена Антоненко, благодарная за исцеление мужа (её удел, если бы Антоненко погиб, был бы самым печальным), сушила отцу сухари. Кусок белой простыни, отмытый от вшей, подошёл под омофор святительский.
Когда вернулся в мир, его просили отслужить традиционную службу. “Тихоновский иерей”, – между собой шептали с уважением. “Забыл я. Занемог”. Стыдился своих немощей.
Великой школой смирения были лагеря кающимся. Смирение всем ко благу. Кающихся и рыдающих ни палачи, ни псы не трогают. Молитва слышится их, или никакая. Хождение пред Богом – или точно скот. Молитва с покаянием освобождала от работы помыслов, сама лилась из сердца.
Ликует природа, радуется тварь! Отец наш разгорячается духом на молитве в своей землянке так, что холода не чувствует. Снял даже верхнюю одежду. Постелил ватник, подаренный Антоненко, под ноги и в одной рубашке, с простынным омофором на плечах предстоит Богу.
Тело его было преображенным, изъязвлено стрелами и какое-то неприкасаемое. Тело немощей – тело мощей. Мощи складываются из блаженно переносимых немощей.
Сколько Божиих душ прошло через жерло красного минотавра! Владыка читал их в сердце и преподносил о них молитвы. Выпросил у Антоненко конспиративные списки с именами зэков, прошедших ОзерЛаг от его начала, и молился о них часами. Подолгу останавливался на имени каждого. Читал их тайное. Душа приходила к нему – собеседовал и оплакивал. И так часами, днями.
Выше молитвы нет ничего. Выше молитвы только крест в пустыне, но и от него даётся молитва искренняя, какой не подделаешь с готовыми руководствами.
Почему Господь велел молиться о врагах? Знал: кто гонит, тайно любит и чает ещё больше любви. Парадоксально: иудеи, распявшие Христа, горячо и искренне по-своему любили Бога. Молитва о врагах с любовью побеждает вражии действия в них, одержание дьявольское. Через молитву о врагах демоны выходят из них, сраженные любовью.
Путь любви
Серафим унаследовал от Бога путь любви. Его путь по преимуществу. Врагов побеждал своим прещедрым сердцем. И чудеса творил, как Иоанн Кронштадтский. И народ любил, как император Николай. И через скорби прошёл не меньшие, чем Иннокентий Балтский. И истинного духа был, как святая Евфросиния.
Много скорбей дал Господь возлюбленному Своему, но ещё больше даров. Как пчела, собрал из многих цветов (святых отцов) в Серафимов улей. Сложены в его сердце, горящем любовью к Богу и ближним, великие дары. Казалось, каждый из святых отцов что-то оставил в иконостасном сердце Серафима.
Поминать его имя – неисчерпаемый источник благодати. Владыка будет дарить нам со своего престола в Царствии то, что сложил Господь в его земные дни. И унаследуем молитвенные сферы его, всепрощение, премудрость, ласку, крепость веры, юродивость, пророчество и пастырскую благодать.
Небесные семена – как манна, упавшая с неба. Бесполезно искать тайну старчества. Никакое ревностное подвизание не поможет стяжать чертог обо́жения. Одно остаётся: поклониться церкви старческой, вселенской, истинной, испросить печатей старческих, чтобы старческая благодать расцвела на Святой Руси. И не поклоняться только старцам, но подражать им, исповедовать себя их послушниками.
Был открыт ему круг молитв: одна на небесах служится литургия, в 8 утра в Иерусалиме, в 10 в Белграде, в 11 в Москве. И неизъяснимо прекрасна Чаша в руках небесного Первосвященника.
Когда молился в своей землянке – сияло солнце благодати на тысячи вёрст кругом.
Было место, которого никто не знал. Антоненко свыше надоумило: сделали так, что в полночь, когда бараки закрывались на засовы и дежурные следили за их сном, было дано указание охранникам с автоматами и овчарками пропускать заключённого Поздеева в медицинский спецбарак. Никто ничего не понимал. Ангелы им закрывали глаза. Проходил, как если б не был.
В безмолвный круг молитвы вошёл отец наш – безмолвной, непрерывной молитвы.
Начлаг, исцелённый отцом нашим, чудом удержался на своем посту. После многих размышлений пришёл к старцу: “Как быть? Не могу больше служить”. – “А ты передай дела помощнику и молись. Положись на Бога. Не чини зла никому и не умножай греховной чаши”. Начлага послушался мудрого совета и как бы отключился от дел.
Из ОзерЛага вернулось зэков больше, чем из других.
В Церкви – наследнице благодати Соловецкого Креста – уделы соловецкие. Для верных на Соловках было оставлено определённое число мест. Особо блаженные уделы определены не столько личными заслугами, сколько великой вселенской искупительной силой соловецкого моря благодати. Но чтобы обрести столь лёгкие и высокие уделы, необходимо доказать земным свидетельством, бескомпромиссностью веры свою принадлежность Соловкам.
В бессмертных телах
Пред ним в ОзерЛаге, во втором сроке уже не было границ времени и пространства. После многих сотворённых им чудес исцелений семьи начлага, охрана владыке была ослаблена. Да и вообще её, можно сказать, не было. Убежать никто не мог, некуда было. Охрана спивалась, и обстановка была намного свободнее, чем на Соловках.
Владыка мог уходить в лес на длительное время, а в лесу ходил в огненном солнечном преображённом теле. Легко поднимался в Царство Небесное, уходил из этого мира и снова возвращался.
И дано было ему при жизни 12 бессмертных тел. Владыка показал, как каждому из 12-ти бессмертных тел придаётся свой ангел-хранитель, но есть и общий ангел-хранитель, который как бы переключает из одного тела в другое. Владыка открыл, как это происходит. 12 сфер, 12 миров, 12 тел, а имя общее – Серафим.
Было объяснено: с воскресением Христа был побеждён грех и воспроизведена, воссоздана атмосфера Эдемского рая. На Соловках и по первому сроку владыки совершилось искупление человечества за двухтысячелетнюю историю и его предуготовление для Царства Господа нашего. Миллениум (тысячелетнее царство Христа) немыслим вне Соловецкой искупительной Голгофы.
И на втором сроке владыка уже не столько страдал, сколько наслаждался плодами воскресения Соловецкой Голгофы. Ходил в бессмертном теле: в ОзерЛаге, как в раю. Владел бессмертными телами, обитал вне времени и пространства, поднимался к небу и опускался, “яко Бог”. Дикие животные (волки, олени) ласкались у его ног и служили ему.
Владыка вообще не чувствовал температуры. Его тело обладало внутренней теплотой и, почти невесомое, составляло структуру духовного храма. В сердце возжённая свеча, чаша, зерцало (зеркало, отражающее небосвод во внутреннем существе человека).
Совершенно блаженно владыка описывает свои перемещения по надмирной Святой Руси. Ангел поднимал его на несколько метров над заснеженной землёй, и владыка ходил в других мирах и пространствах. При этом двигался ли он по земле, или оставался неподвижным, он не мог сказать. Но возвращался на то же самое или на другое место.
Пред ним отверзались тверди, и сходил в подземный мир, где ему не могли воспротивиться стражи подземных сфер, мрачные звероподобные существа, с чугунными цепями и замками, охраняющие вход в тартар.
Ему удалось обратить некоторых мучеников геенны, среди которых встретил он и красных вохровцев, лагерных сук, мучивших его, и командиров их. Но было и много незнакомых душ, казнимых своими же грехами.
“Проповедуйте церковь Соловецкую по всей земле – и христианство очистится от фарисейства. Его на Западе не меньше, но больше, чем на Святой Руси. Там совсем нет живой веры”.
Переживание Соловецкой сферы даёт особую теплоту и ни с чем не сравнимую благодать в сердце, как приобщение к совокупному Кресту, на котором начертано число искупленных душ, прощённые грехи мира, страдание и воскресение Господа, судьбы и уделы третьего тысячелетия для церкви и всего человечества, куда вписаны имена первых взятых плотью и душой на небеса, восемьсот мощей мироточащих, три тысячи нетленных, в земле лежащих, восемьдесят тысяч малых и восемьдесят великих венцов.
Весь этот в сумме именуемый Великий Собор, состоящий из избранников, освятивших своей жертвой все стихии мира и благоухающих во вселенной, приводится в действие упоминанием Соловецкой Голгофы.
Живя в небесном Иерусалиме, будучи его гражданином ещё в земной плоти, получив тело насельника небесного Иерусалима, владыка с легкостью помогал всем нищим. Внезапно в его руках оказывались прекрасные хлеба, рыбы, сыры, которые он раздавал. Голодные зэки питались ими. Небесные дары насыщали сверх меры, буквально от краюхи хлеба голодающий зэк мог насытиться на неделю.
Находясь в небесных телах, Серафим проходил через стены, через тверди, поднимался на воздух, внезапно исчезал, материализовался, входил в тело. И многие из окружающих видели чудеса, творимые им, но скорбь была такая, что почти никто не обращал внимания. Иные думали, что галлюцинируют, другим вообще было ни до чего, настолько были подключены к своим страданиям, в состоянии глубокой оглушённой прострации.
Ангелы, ходящие с ним как с патриархом ГУЛАГа иногда облекали его в царскую порфиру, и торжественно возводили на солнечный архангельский престол. Знаком вхождения в пренебесное блаженство служила материализация того, что владыка чувствовал и видел. Весь мир принимал такой образ и становился таким, каким его видел владыка Серафим.
Прожжённые жулики смертельно его боялись, именно ввиду творимых им чудес, о которых шла большая слава среди заключённых. И многие на допросах ссылались на явления владыки в небесных телах, на небесные хлеба, масла, помазания, беседы, на то, что они слышали от него.
В ГУЛАГе отца нашего называли богом. Лик его, преображённого, был похож на земной, но был идеально совершен и красив, в превечном возрасте, с чертами Лика Самого Спасителя. Иконописное лицо владыки при его преображенских явлениях зэкам было столь прекрасно, что они запоминали его навсегда и истребовали для себя при переходе в вечность.
Владыка рассказывает, что уже в земные дни, во времена второго срока, ему была дарована власть судить, наряду с ангелами малого суда, многие души, оставляющие мир, и от его суждения во многом зависел их удел. Если владыка оправдывал душу, или принимал на себя крест молитвы за неё, то даже души с тяжёлыми греховными чашами шли в светлые уделы.
“Молитва включалась внезапно и шла нескончаемо, прерываясь только необходимостью оказывать помощь нуждающимся”, – рассказывает владыка о втором сроке в ОзерЛаге.
Смерть была по сути, побеждена. Владыка не старел. Был выведен из земного удела, из времени и пространства, и посвящён в так называемое избыточествующее страстно́е, в плоть будущего века, в бессмертные ризы. Богоматерь в состоянии его восхищения в небесный Иерусалим была доступна его взору, преображалась на высокой горе в голубоватых лучах.
На вопрос, много ли подвижников сподоблялись подобного преображения, владыка сказал: тысячи. Большинство из них никуда не уходят, остаются в сибирской земле, легко перемещаются от одного конца земли к другому и ожидают часа торжества Христовой церкви. Но односложного ответа на поставленный вопрос не было.
Ему приходилось говорить и с пленными немцами, и с чехами, и с мордвинами, и с людьми других национальностей. Хотя по-русски его речи не понимали, но в духовном порядке человеческая речь выражается не столько словами, сколько тончайшими вибрациями и состояниями сердца.
Многие из его пациентов падали на спину, беспомощно раскинув руки, и владыка, открывая сердце данным ему ключом, вкладывал в него какие-то таинственные знаки, после чего несчастным подавалась другая жизнь, и они могли побеждать беспомощные состояния, помыслы, неврозы и ужасы.
Церковь Христа Духа Святого
Откровение Серафима даётся в неземном мире. Мирровая благодать. Благоухает всё кругом.
Мир должен узнать о тайнах Соловецкой Голгофы. Мир должен узнать о великом подвиге церкви на Соловках. О том, что церковь искуплена, что Святая Русь претерпела мученичество за церковь Христову, что от неё родится новая вселенская церковь Христа Духа Святого. Её слава возгремит по всей земле, во всех мирах.
Ему приходилось сражаться с лютыми колдунами, и на это была дана неограниченная власть. Он мог бы войти даже в пещеру самого веельзевула, самого дьявола. Даже под землей расступались перед ним. Его называли: двойник Христа, второй после Христа. От одного его приближения, от одного движения его руки подземные злодеи рассыпались в прах, буквально разваливались на куски, и обнаруживались их зловонные козни, которыми они опутывали души.
Призывание его имени в брани даёт покров самых могущественных старцев, непобедимых в духовной войне с сатаной. И сила Соловецких братьев победит все дьявольские козни и дьяволоцивилизацию, если неустанно будут призывать искупительную мощь Соловецкой Голгофы и огненную её иерархию, данную для возрождения христианского человечества и победы Христа в масштабе вселенной, утверждения вселенской церкви Христовой, церкви всех праведных душ.
В ней не будет различия между религиями. Владыка уже после первого срока не делал никакого различия между нациями или религиями, но видел ту или иную метку на челе, той или иной спектр в светящемся теле, и удел определённый. И по степени своей включённости в эту душу – изменение удела к лучшему. Ничего другого он не знал.
Такую вселенскую веру отвёрстого сердца, с тремя возжёнными свечами, и ещё двумя над ними (владыка показал своё сердце, и я видел в нём трёхсвечник, и ещё две свечи над ним – свечи Господа и Божией Матери) составят живые алтари.
Серафим показал, как происходит богослужение в сердце ближнего: в сердце одного алтарь, а другой служит на нём, как бы вынимая из него богослужебные предметы. Нечто неслыханное. Так служили отцы на Соловках. Только в самые первые годы катакомбники служили на спине друг друга, на пнях и в анзерских скитах. Но когда Господь дал им высокие посвящения, творились чудеса в духовных телах.
Соловки искупили грехи человечества за две тысячи лет. На Соловках были показаны все грехи человеческие, тщета и убожество современного миропорядка.
Среди Серафимовых братьев и огненной иерархии, восхищенной от Бога в небесный Иерусалим от православного священноначалия были считанные единицы. Большинство из них, даже призываемых, оказывались неспособными воспринять помазания ангельские, и их уделы были в местах прозрений. Владыка называл их сферами прозрений – сферы, где души испытывают гнетущую тяжесть, подобно цепенящему сну, и, переживая глухие боли, прозревают правду Божию в скорбях. И по мере умножения покаяния им возвращается трезвенное, адекватное видение Бога, мира и себя.
Господь был близок на Соловках, в ОзерЛаге. Владыка часто беседовал с Господом совсем просто. Господь жаловался ему, стонал, скорбел и укреплял владыку. Спаситель неустанно утверждал:
“Отец явит славу Свою, потерпите. Как в Мои земные дни в Иерусалиме, повторяется – к великой славе. Без второй Голгофы Моей, без крестного пути Святой Руси не совершится Моё пришествие в Славе”.
В ОзерЛаге, в маленькой отшельнической келье, рядом с ним, незаметно как бы для него, оказывались Евангелие, Псалтырь и помянник. Его почерком написаны имена тысяч нуждающихся в молитвенной помощи, хотя, с окончания своего служения в храме, как священник, владыка никаких помянников не вёл. С начала срока помянники были запрещены.
Псалтырь была незабываема, читалась она в восхи’щенных состояниях. В бессмертных телах человек весь благоухал. И Псалтырь озвучивалась из вечности, из Царствия. Каждый стих раскрывался в тысячах смысловых тонов.
Евангелие служило только началом превечного сказания. Владыка Серафим открывал Священное Писание и начинал чтение главы от Марка, Иоанна или Луки, а затем, опять же незаметно для него, продолжалось небесное Сказание, и Сам Господь и ангелы рассказывали земную жизнь Господа и преподносили Его учение уже для посвящённых. И владыка слышал наставления Спасителя, Его посмертные наставления по воскресении. Затем погружался в тонкий сон, забытье, и возвращался в тело.
Братья Серафимовы из Соловков приходили к нему, независимо от того, где они находились. В его пространстве не действовали земные законы.
Какая радость! Величайшее событие человечества прошло мимо его взоров. Церковь взошла на крест свой, претерпела скорбь, благородно очистилась, омылась в крови мучеников, и ныне освящённой девой непятнаемой свидетельствует о себе миру. Что за радость, Боже! Откроем же сердца и будем внимать голосу …
Они там побеждали. Церковь выстояла, победила, омылась кровью мучеников, преобразилась и грядёт во спасение мира. Вот Евангелие Серафимово.
Соловки открылись. Владыка знает закон духовный: Бог не оставляет праведника и являет миру его славу. Путь же злодеев бесследно уходит. В XXI веке суждено прогреметь славе анонимных соловецких иерархов и до беспамятства быть сокрытой криминальной славе злодейской структуры.
Весть Соловецкая в том, что Соловки явили миру уникальный духовный опыт, какого не было ни на молитвенном Афоне, ни в монашеских скитах, ни в Киево-Печерской лавре. На земле явлена сфера, какой ещё не было.
Спасибо большое.Благодарю.