Встреча Григория Померанца и Зинаиды Миркиной с отцом Иоанном.
Григорий Померанц:
Нас расположила Ваша книга ‘Христианство дзен’. Не вникая в детали, Вы уловили дух.
Зинаида Миркина:
Когда прочла Вашу книжку, было такое ощущение, что во мне забил ток: надо немедленно связаться и встретиться! Нечто настоящее!
Григорий Померанц:
Я дзен занимался довольно долго и основательно. И действительно, Вы уловили его в том направлении, которое Судзуки назвал world dzen – мировой дзен, т.е. дзен-стык, дзенский привкус, дзенский толчок, который может войти в систему. Дух непосредственности и прямой передачи от сердца к сердцу.
Дзеновская старица матушка Евфросиния
о.Иоанн:
Старица матушка Евфросиния. Прославлена мироточивыми мощами. Познакомились с ней 16 лет назад. Наставница моя и отца Ильи. Мы унаследовали от неё практический путь истинного православия – странничества, омовения, поклонов, псалтыри. Матушка Евфросиния даёт мне откровения на мощах. Дзен, поскольку при этом присутствую перед лицом Моисеева ковчега победы над смертью, гробом, тлением, грехом. И роса небесная – мирро. Евфросиния была чисто дзеновская старица.
Я был воспитан в дзеновской традиции, так что христианство для меня всегда откровение, открытие, Христос. ‘Любовная записка, упавшая с неба’.
Мы идём путём особого православия – Святого Духа. Евфросиния была старица, открывшая нам эти врата. Не институциональное и не византийское направление, хотя мы и придерживаемся определённых ортодоксальных основ.
Григорий Померанц:
Я это вполне понимаю и чувствую. Думаю только, что в каждой религии есть течение более формальное и более близкое к тому, о чём Вы говорите.
Блаженство слушать голос Господа
о.Иоанн:
Я знаю Христа. Даже видел Его, наверное, полсекунды. Господь был показан мне в мистическом озарении. И было сказано, что, если бы я его увидел ещё полсекунды – просто умер бы, поскольку это вспышка (!). Ничего более прекрасного не существует. То есть моя душа, при том что подготовлена к созерцанию царствия, не могла этого вместить. Но я запечатлел навеки и надеюсь, что, если тяжело не согрешу, Господь меня ещё сподобит.
Какое блаженство слушать голос Господа, звучащий в священном писании! Это невеста читает дневник Возлюбленного. Голос Господа всегда благоухает, например, когда я слышу о пресуществлении. Голос Спасителя благоухает во все миры, когда Он говорит: ‘Примите, вкусите. Это тело Моё’. Я учу отцов: если вы не достигните ступени, при которой голос Господа, звучащий через ваши уста, возблагоухает как благоухала его плоть, снятая с Креста, как вообще благоухает царствие или небесные цветы, падающие во время откровения Божией Матери по всему миру, и мирро, и роса и елей, чудеса, – нет сопряжения, нет мистериозного элемента.
Очень мощный мистериозный элемент в мистическом порядке онастоящивания. Всё совершается в настоящем. Допустим, вход святых на литургии. Мне чрезвычайно чуждо исторически-аллегорическое, умозрительное понимание литургии как воспоминания о том, что там некогда было. Напротив, вход святых – отверзаются небеса и входят святые. Я называю их имена.
Мы понимаем православие не только как святую церковь. Понятно, что святая. Но должна состоять из святых, если она святая. Церковь святых нам близка, она непорочная. Церковь непорочных. Не соборная словесно, а церковь соборных. Церковь соборная.
Григорий Померанц:
В томе средневековой арабской поэзии я переводил Ибн аль-Фарида.
о.Иоанн:
Мне очень нравится суфийская литература. Близкое мне направление.
Зинаида Миркина:
Она Вам не может быть неблизкой. Подобного не встречала, читая вашу книжку. Вы пишите в ней самое невероятное, что апостолы видели Христа три года подряд, в том числе Иоанн, и не узнали его. А узнать его можно только сердцем.
Дзен, кстати, я не выделяю особо. Для меня это знак совлечения самодовольства с каждой религии. Самодовольства буквы.
Григорий Померанц:
В разных культурах Святой Дух проявил себя в разных деяниях. Поэтому убеждён, что возможно полное братское понимание сотрудничества между всеми религиями, носящими на себе отпечаток Святого Духа. Разумеется, не всего подряд. Культ Молоха сюда не входит – там нет Святого Духа, там демоны.
Людям, которые привыкли придерживаться чего-то твёрдо выраженного в словах, трудно объяснить, где есть Святой Дух. Я хотя и в меньшей степени чем Зина, но тоже чувствую сердцем, где есть светлый дух, и где этого светлого духа нет. Ваш светлый дух я чувствую. Поэтому здесь, я думаю, мы можем найти общий язык.
о.Иоанн:
В моём представлении вы прекрасные люди. Светлые, во-первых, и очень божии. Мне близки ваши идеи.
Третье тысячелетие для меня (отношение не совсем односложное) – это гора Сион как Сверхцерковь или Собор светочей всех религий. Гора пирамидальная, и чем ближе к вершине восхождения – а эти пожарные и мистические лестницы есть во всех мировых религиях, в которых вы так хорошо разбираетесь – тем эти мистики в большей степени восходят к единому солнечному алтарю. Это моё мистическое наитие, поскольку я человек больше сердечного мышления.
Мне бесконечно близок Бахаулла, например, хотя понимаю, что его взгляды на Христа обусловлены его окружением и временем. Это прекрасно, что признают Христа.
Григорий Померанц:
Там святые люди находятся под впечатлением своей культуры.
Можно обойтись без слова дзен. Cкажем, элементы дзен есть в суфизме, хасидизме, вообще в юродстве. Есть некоторые формы индуизма, которые попахивают дзен. Я много занимался востоком и нахожу, что, в сущности, дзен – один из вариантов юродства в религии, подчеркивает парадоксальность веры. Некоторые притчи евангельские – это парадоксы.
Зинаида Миркина:
Безусловно. Если не понять, что это парадокс, то нельзя понять и евангелие.
о.Иоанн:
Сплошные парадоксы. Там, в царствии, столько любви! Например, сегодня в церкви я прочёл проповедь о том, что Крест не понят, что Крест Спасителя – закон Царствия. Закон высочайшей любви, почти недоступный в нашем современном мире, по которому естественно отдать себя из любви – и обрести. Вышняя любовь, которой мы только и можем жить, откровение Святого Духа – и есть истинное, на мой взгляд, христианство.
Слово Господа всегда настоящее. Тетраграмматон я читаю как ‘Аз есмь только в настоящем’, т.е. Аз есмь, который проявляется из вечности в настоящем, в каком-то пакибытии, в иномирности. Невозможно прочтение в прошлом или в будущем. То и другое суть прелестные сети и соблазн, сон, утопия, как угодно.
Евангелие я учу слышать. Укреплённый свыше, представляю новую мистическую христианскую школу. Слышать голос Господа. Помимо десяти Моисеевых шма, есть суперзаповедь ‘Слушай, Израиль’. Слушай не только через пророков, через посредника-инструмента. Слушай Бога особым слухом!
Мы учим о том, что рабский страх должен уйти. Есть сыновий страх. Дерзновенно практикуем покаяние перед лицом любви. Не перед лицом загробных вечных мук, в вечность которых я никогда не верил и не буду верить. Верю в их временность и искупительность, в милосердный характер.
Однажды (после молитвы мы творили поклоны) старица Евфросиния на мощах своих сказала:
– А теперь идите трапезничайте. И я пойду на трапезу.
Я ей говорю:
– Матушка, у нас понятно, а какая у вас там в царствии трапеза? Вы, небожительница, манну какую-то вкушаете?
– Созерцание Лика – отвечает она.
Я мало понял, смутно могу себе представить, как созерцание Лика может быть трапезой.
Суть веры – любовь в сердце
Может быть я особо сложен, но для меня вопрос ‘какого вероисповедания?’ не совсем разумен. Фельдфебельский вопрос. В Меджугорье (явления Божией Матери, начавшиеся с 1987 года) подростки задавали вопрос: ‘Как совместить, что столько всего на земле, не поймешь… – а что там?’ Божия Матерь сказала: ‘Бог один на небесах, знайте об этом и относитесь с уважением ко всем религиям’.
Если Бог (не только монотеистических, но и других религий) один и всё суть его творение, то всегда в той или иной степени, как можем прославляем Бога и следуем ему, хотя и отклоняемся, грешим. Некая великая любовная игра, мистерия, по которой Жених утягивает невесту в пустыню, чтобы как Агнец страдать, понимая, что она не может разделить Брачный чертог, ещё не достойна стать одно с ним. И Он страдает там в этой пустыне, умирая.
Бог есть. И желает расцвета православия старческой традиции. Предстоит явление Серафима Саровского, матушки Евфросинии, нам открывшейся. Церковь Мелхиседека очень скоро сойдёт свыше буквально.
Зинаида Миркина:
В чем перемена ситуации? Ведь церковь и так есть: та невидимая церковь и эти настоящие верующие люди. То православие – Серафима Саровского, всех святых – оно же есть и так. Зачем перемены? Мне кажется, что внешние перемены, смена митрополита и др. ни к чему не приведут. Это всё внешнее.
о.Иоанн:
Под переменами я имею в виду, что уйдут препятствия, сдерживающие истинную жизнь церкви. И невольно в Святом Духе произойдёт объединение тех светлых начал, которые и составляют её мистический организм, её нераздельную цельность.
Я разделяю между людьми божьими и людьми тёмными, т.е. дьявольскими.
Григорий Померанц:
Нет, нет, немножко не так. Есть люди, обладающие, я бы сказал, нравственной харизмой, у которых есть чувство человеческого достоинства перед лицом космоса. Одиночки, ищущие себя в живой религии, разбросаны по всей Руси. Бывают и настоящие подвижники, которые борются за то, чтобы вырвать детей из омута зла.
Верующие сквозь сомнения, как Иов, обращающийся к Богу: ‘Доколе?!’ и т.п.
Зинаида Миркина:
Это по-настоящему глубоко верующие люди.
о.Иоанн:
Всё светлое православие. Я уповаю на определённый непорочный посев душ свыше. Идёт прекрасная молодёжь, как это ни парадоксально, при всех своих нарко, порно. Верю, что они правдолюбивы, чем-то лучше моего поколения. Как отец, благословляю их жить светло, свято, вечно. Верю в то, что живоносный источник уже возник в лоне церкви. Церковь едина. Её мистический организм.
Григорий Померанц:
А может пока объединять людей на общем деле любви, не связанном с вероисповеданием?
о.Иоанн:
Храм мира.
Григорий Померанц:
Да. Я несколько лет, отчасти Зинаида Александровна со мной, принимал участие в Обществе морального перевооружения в Швейцарии.
Зинаида Миркина:
Скучное название.
Григорий Померанц:
Название ужасное, но не в этом дело. Там ежегодно встречаются люди. Сперва это было чисто европейское движение христиан разных вероисповеданий. А потом, когда мир стал более сложным, туда буддисты, мусульмане и иудаисты стали приходить. Такая объединённая жизнь, в которой говорят не о догматах, а об общем деле любви.
Там был Далай-лама. Его спросили: в чём суть его веры? Он сказал, что главное – это любовь в сердце, а метафизические теории в буддийской или христианской религиях – дело второстепенное.
Может быть и здесь у нас можно было бы собирать людей разных вероисповеданий, но светлого духа, готовых объединиться в деле любви, чтобы бороться с растлением народа, которое сейчас происходит в страшных масштабах, так что многие гибнут и немногие спасаются. Такое объединение в деле любви было бы у нас, может быть, очень важным шагом.
о.Иоанн:
Это есть преддверие церкви Святого Духа, действующего во всех мировых религиях. Хроники.
Есть око Святого Духа. Мне неоднократно было показано, просто до боли в сердце, пронзительнейше – как Пресвятая Дева смотрит на нас. Чуть в обморок не падал. Видел, как я смотрю – и вдруг видел, как Она во мне смотрит на людей.
Я благодарен Господу за то, что однажды показал мне, как Он любит людей. Возвращались в машине после богослужения. Машина остановилась, и я наблюдал такую сцену: дорогу переходит какой-то мальчик и его мама. Мальчик калека, и он вызвал у меня какую-то невольную неприязнь (видимо это то облако, которое на нём ходит). Я испытал некое отвращение к нему. Подумал сразу: ‘А вот рядом мама’, и увидел, как она его любит. Я подумал: ‘Господи, а как Бог этого уродца любит!’ Т.е., как можно любить этого уродца. – Только эта любовь одухотворяет, она даёт дыхание жизни. Через неё открывается безумие креста. Безумие любви – ничего более нет в христианстве. Только ради этой любви и стоит жить.
Григорий Померанц:
А это всегда так, не только по вдохновении, связанном с богослужением.
о.Иоанн:
Мне это дано в духовном опыте. Непрестанно. После многих лет страданий относительно того, что не мог вместить определённых людей.
Что такое беседа? Прежде всего – вместить. Душа говорит: ‘Ну, а ты можешь меня вместить, с моими минусами?’ Если нет вмещения – нет диалога. Душа может прийти на исповедь, но в моём сердце не обрести дома. А священник тот, в чьём сердце живут его дети.
Посмотрите на человека, как Бог на него смотрит – и вы тогда увидите его.
Григорий Померанц:
Я понимаю людей, которые остановились на этом уровне. Это не тёмные люди. К примеру, такой светлый человек как Сахаров и некоторые мои друзья.
Зинаида Миркина:
Они честные люди. Не доглядели ещё до той глубины, где свет начинается, но туда смотрят. Они честные люди, не выдумывают, говорят только то, что видят.
Григорий Померанц:
Они чувствуют вызов безконечности, но трагически. Чувствуют себя песчинкой безконечности.
Диалог людей божиих – молитва
о.Иоанн:
Божий человек. Божии люди, когда вместе, говорят друг другу ‘да’. Как мы сейчас с вами говорим друг другу ‘да’.
Я вам хочу подарить своё сердце. Это самое главное, наверное. И хочу принять ваши святые сердца, в которых так нуждаюсь.
Зинаида Миркина:
И мы тоже нуждаемся.
о.Иоанн:
Удивительно молитвенно наше общение. Я сейчас думаю: мы общаемся – это же молитва.
Вообще всё молитвенно. В этом покое, в этом дивном диалоге…
Я так люблю вас. Буду вашим собеседником.
Григорий Померанц:
Мы будем очень рады этому.
Зинаида Миркина:
Будем бесконечно рады этому, бесконечно!
о.Иоанн:
Бог мне послал таких светлых ангелов.
Зинаида Миркина:
Нам Бог послал Вас. Для нас это великая радость.