Церковь чудесным образом ведется в логике премудрости к высоким замкам царствия. Премудрость же указует на цель пути: Брак с Божеством, Теогамия, Христосупружество.
Души, не взошедшие к столь высоким целям на земле, несмотря на праведность и благочестие на длительные сроки попадают в камеры прозрений в потустороннем пути. Как они сетуют на то, что не приняли образов смысла страданий в дарованный им час – не познали вожделенной любви Бога-Отца.
Грехоцентризм более невыносим
Мучился я неразрешимым противоречием. Не знал, как идти дальше, как быть. Редактировал проповеди 1995 года.
Путь превосходящей любви. Невинное око. Светоцентризм на смену грехоцентризму: не видеть в ближнем греха, как не видит Христос. Насаждать царство, высвобождая божественный потенциал человека, открывая небесные кладовые премудрости.
И вдруг – 98-й год. Пречистая насторожилась (церковный корабль накренился) и для коррекции нашего пути послала Евфросинию, чтобы не впали в прелесть.
Путь любви при окружении демонов? Как? Неразрешимый умом парадокс! Как свету светить, когда тьма ищет пожрать его? Какой таинственный свет! Каким же составом обладает он!
Грехоцентризм более невыносим. Его выветрило куда-то в форточку как синоним распада, деградации и отсутствия Божества. Их образы исповеди и покаяния: дотошно и скрупулезно рентгеноскопировать, вскрывать как консервную банку душу человека, мстить, если запамятовал какой-то грешок, и гнаться за бедным грешником, чтобы добить мертвой колотушкой по черепу… Веельзевул их бог!
Если хотя бы на час задержаться в доме грехоцентризма, наступит на глотку нью-эйдж со своим ‘светоцентризмом’: греха нет вообще. Восторжествует махатма Мориа. Пошлет очередного ‘махатму Ленина’… Век Майтрейи. И скажет: грех только на пользу, набьешь оскомину – захочешь измениться.
Ислам, например, толкует грехопадение уже так: Всевышний предрасположил пророка Адама к вкушению запретного плода, чтобы продолжить род человеческий. Каково? Знакомый почерк.
Тора погибла из-за дремучего грехоцентризма. Заповеди Моисея (возлюби всем сердцем, всем разумом, всем существом его и только его одного…) как бы прошли мимо 613 скрупулезных мелких предписаний закона. Фарисеи. Их работа. Змеи. Из 613 сделали еще 613х13. Чем больше обрастало их церковное капище буквами закона, тем необходимей становилось присутствие книжников и фарисеев-толкователей. Но Спаситель свел всю Тору к одной заповеди: возлюби всем сердцем Бога и увидь ближнего его очами. И сказал, что в ней весь Закон и Пророки. Все священное писание в этом.
Тайна любви в том, что Христа можно слышать только в лоне Премудрости и видеть, и понимать его нужно как рожденного от Премудрости. И нельзя его отрывать от Премудрости, как нельзя отрывать Отца Небесного от Премудрости Божией, Христа от Марии и Святого Духа от Софии.
Грехоцентризм катастрофически тянет на дно, и погибает старая церковь с ее кладбищенскими лавками и упырными устоями.
Но что если на смену фунде грехоцентризма придет нью-эйдж с его свободой гомосексуальных браков, женского священства, контрацептивов, абортов? С благословением на нечисть, вообще не снившуюся человеку: сходиться по ночам с 12-главым змеем, с космическим монстром и т.п.?
Антихрист предстанет как светоцентрический учитель, обладая супермимикрией: ничего, кроме доброты, любви, мира и света. Сама любовь. Но святые скажут: ничего в тебе кроме зла, лжи и коварной подмены! Он не будет отрицать Христа. Напротив, подделается под него, назовет себя продолжателем и завершителем его идеи. Но Премудрость люто возненавидит, поскольку родом от престола Супротивницы.
Потому в евангельской притче христовой фигурируют премудрые девы, и благословен софийный Христос – Агнец (в откровении Иоанна упоминается 28 раз!). Богородица бесценна как София и Премудрость Божия, которую воспевал еще Соломон.
Два евангелия. Первое – завершается евхаристией Тайной вечери. ‘Что это?’ – недоумевали ученики, когда Христос произносил: это плоть и кровь мои нового и вечного завета. Вкушающий их будет жить вечно. Две тысячи лет продолженного завершения в воспоминание… Недосягаемая высота для грехоцентриков!
Второе евангелие – Спаса-на-Крови. Три часа источающаяся Превосходящая любовь. Ее воспринять можно только в лоне Премудрости. Премудрость – Stabat Mater у креста говорит: ‘Превосходящая любовь изливается предо мной, в меня, в лоно моих учеников, в которых Я!’
Вот почему Спаситель препоручает церковь ей: ‘Мария! Приготовь их к Брачной вечере’. В течение десяти дней после его вознесения Она терпеливо наставляет учеников-апостолов христовым тайнам в иерусалимской горнице. Сколько бы потом не лепила уставов и не писала догматических досок институционально-умствующая богословская церковь – никогда не достигала высоты наставления от самой Матери Премудрости.
О Царица Вышняя! Как же быть? Как истинно исповедать Христа, будучи грешным и смертным? Как поклоняться тебе? Никого и ничего не видеть, кроме тебя? Как постоянно падая и лишаясь сил, с ртутью в крови и зацементированными нервами окрыляться cолнечной литургийной аллилуйей со всей церковью?
Царица отвечает:
– Сын мой, путь церкви лежит в трех школах: Превосходящей любви, Превосходящей Премудрости и Превосходящего страстно́го. Каждое из трех превосходств нашего мессии Христа предполагает и отдельную школу. Одна от другой зависит, сохраняя свою автономность, как три лица Троицы. За последние 20 лет, дети мои, вы идете так таинно. И, когда побеждаете и восходите на очередную вершину мою, понимаете это.
Итак, три школы…
Школа Превосходящей любви Христа Святого Духа
Превосходящая любовь – озарение Святого Духа, выводящее из ‘гипноза фарисейска и страха иудейска’ и пр.. Увы, забыта, не понята миром, запрещена фарисеями. Утешитель упокояет от кусающих бумажных змеев, от злобных надуманных схем их кощеева царства. Школа Превосходящей любви показывает на разрыве сердца иного Христа – как Возлюбленного и Жениха, выходящего из Брачного чертога. Она предполагает посвящение в невесты, помазание маслами, возжжение свечи внутренней и непрестанную брань с католической прелестью, православной злобой, протестантским начетничеством и исламской фундой.
О Грааль! Обжигающая евхаристия истинной крови христовой. В центре миротворения не Крест, а Чаша. И превосхищенно всем существом возносим:
Ошеломляющее таинство
Евангелия Спаса-на-Крови
Святой Грааль, упои!
Неупиваемая Чаша,
Благодать пребывающая час от часа…
Чаша неупиваемая,
нескончаемо вкушаемая!
Школа Премудрости Софии
Премудрость диктует непредсказуемое, несопрягаемое, помогает найти выход из неразрешимого и парадоксального.
Как, например, хранить невинное око и церковно обличать злодея? Как вести брань, какой не знали средневековые рыцари (госпитальеры, тамплиеры и пр.), и притом держать сердце открытым? Как проклинать врагов, одновременно их любя? Как любить, принимая ближнего какой он есть, и вместе с тем подавать ему импульс к метанойе? Как любить между ‘каким ты есть’ и ‘каким ты должен стать’ в таинственном синтезе материнских и отеческих ипостасей?
Ответы на эти вопросы знает только премудрая Госпожа. И более чем знает: находит выход в самой неразрешимой ситуации и подает. Без нее неизбежно впадешь в одну из крайностей. (Фиксировался на недолжном. Получил травму. Впустил в церковь змей и начал всех подряд подозревать: не агент ли, не заслан ли, не змей ли, не аферист ли?) А то впадешь в противоположное – прелесть, как петербургский Велиар: всех любить без разбору, ведьм опрыскивать водичкой святой и питать евхаристией.
Таинственная школа учит о духовных высотах:
- о прививке непорочного начала (католический догмат о непорочном зачатии Пресвятой Девы),
- о вечном девстве (обет посвящения Пречистой),
- о ветви помазанников,
- об истинном, плодоносном покаянии и различении духов (от Евфросинии).
Ведет брань с миродержцами тьмы и побеждает мимикров бенэлогимов.
Учит отречению от мирского и человеческого для восприятия божественного.
Со Христом принимает нетленные сокровища, не поедаемые ржой и молью, а бренное отметает. Мамона, блуд для нее перестают существовать. Открывается красота бескорыстного служения, водимость свыше и диалог с Богом.
Помочь в этом может только Премудрость. Без нее бесполезно усваивать путь любви. Люцифер ‘съест’ на первой же остановке, не даст передохнуть. Премудрость ведет непрестанный экзорцизм: внутренний и внешний, личный и вселенский. Она же расписывает земные программы, предполагает сумму немощей и готовит венец победителю над семью врагами: адом, смертью, грехом, дьяволом, болезнью, гордостью, проклятием рода.
Вторая Соловецкая открыла неслыханного величия престол Софии – церковь непорочную и непятнаемую. Открыла увенчанную Победительницу, какой никогда не было на земле, но только в чаяниях отцов вселенских соборов и в высоких богословских умах, таинных на земле святых. Противоположна церковь, выраженная институционально, сеющая образ смерти: хмурая часовенка, кощеево царство с черным вороньем и кладбищенскими упырями – скелет с косой. Кладбищенская контора.
Второй Соловецкой голгофой Премудрость раздирает храмовую завесу (между дольним и горним) и уже не вчерашние, а сегодняшние святые говорят нам. Иечка блаженная наша, всего три месяца назад упокоившаяся, в больнице вкусив Последнюю Каплю Грааля (наивысшее помазание!), собеседует из царствия на морской Кемерской горе и объясняется в любви нам, старшим ее отцам и братьям.
Боже, какие времена, какие помазания!
Приобщение к единой на небесах и на земле истинствующей церкви невозможно без трезвого различения духов, одержащих римскую воровку, александрийскую аферистку с ее демагогией, фальшивой любовью, цезарепапизмом, гипнозом, магизмом и веельзевуловой злобой.
София вопиет о метанойе, о необходимости подвижнического внутреннего взрыва, об омовении в Белой купели!
Первым восстает на тему любви Люцифер. Денница по сей час предъявляет Всевышнему счет, что тот его не любит. Что единородный Сын Божий Христос только вредит делу Отца. А он – падший, но ‘верный до конца’ – опутав мир грехом, приведет к Всевышнему кающиеся миллионы. Отец мол заблуждается по поводу ‘обанкротившегося’ сына.
Поэтому упаси Боже стать на путь любви, и хотя бы на секунду упустить из своего взора Премудрость! Необходимость в ее путеводительстве сегодня удесятеряется.
Школа страстно́го
Премудрость вместе с Давидом говорит: ничего не познаешь из книжного наследия. Требуется школа страстно́го. Христос – Агнец Второй Соловецкой – юродивый, сокрытый, с горящей свечой в легких. Без него нет Превосходящей любви, лишь паразитизм на харизмах.
Премудрость как Мать покрывает свое дитя и постепенно переводит его в страстно́е говоря: ‘Только при условии голгофских помазаний можно войти в небесную любовь. Постиг ли ты крест Христа, сын мой? Теперь прими свой крест’. И дальше учит, как приняв, возрастать во Христе – умножаться кресту, произрастать древом жизни от семени креста во внутреннем. Как переходом в страстно́е побеждать порядок мира, дьявола, грех и прочее. Без страстно́го нет семикратно увенчанного победителя.
Чаша осквернена грехоцентрическим мраком. Но воздвигнут Грааль! Великий потир придан благородным ученикам и рыцарям, вечным девственникам. Отнят от римской мошенницы и православной инквизиторши и отдан ученикам юродивой Премудрости. А богословские заморочки типа, ‘викариев Христа’, ‘апостолов’, ‘наследников рукоположенных’, ‘святых отцов’ и прочее – рассеиваются.
Раздувая светом любви свечу страстно́го в сердце, Премудрость приводит невесту в состояние неописуемого экстаза. И она жаждет! Жаждет своего Возлюбленного, больше никого и ничего не замечая. Жаждет непрестанного его прихода, его вкушения – еще и еще, нескончаемо много. О!
Премудрость – бесценное сокровище сокровищ в настоящем. Ее нельзя объять, увидеть, понять. Цельность и закономерность нашего пути откроется впоследствии: целомудрие, девство, крест…
Перечисленные ступени показывают, как Господь ведет от православного покаяния ко Второй Соловецкой и от Соловецкой к Брачным чертогам церковь истинствующую, списанную с небес. Вроде бы не последовательно, не логично, как у православных, где все расписано от альфы до омеги (остается только умереть с тоски). Вроде бы срывы, падения, воронки… Вчера один молебен – завтра другой. Вчера путь любви – сегодня Грааль. А послезавтра – Богоцивилизация, XXV Собор, и Отрок светлый Христос Дух Святой сходит во славе. Обозреть целокупную цельность, присущую языку Софии, можно будет только с высоты птичьего полета (символ: голубь и орел) уже по переходе в вечность.
Церковь чудесным образом ведется в логике премудрости к высоким замкам царствия. Премудрость же указует на цель пути: Брак с Божеством, Теогамия, Христосупружество. Души, не взошедшие к столь высоким целям на земле, несмотря на праведность и благочестие, попадают на длительные сроки в камеры прозрений в потустороннем пути. Как они сетуют, что не приняли образов смысла страданий в дарованный им час – не познали вожделенной любви Бога-Отца.
Земля – великолепная экспериментальная мастерская. Концлагерь смерти и блаженнейшая трапеза невест, где как нигде больше можно постичь триаду превосходств: Любви, Премудрости и Страстно́го. И совершить победу над собой, над лукавым, над духом мира. Не было случая, чтобы вопиющий к Премудрости не был услышан, огражден и в конце увенчан. Хотя бы предстояло ему умереть в освенцимской печи, на поле брани или быть сраженным вражьей стрелой – прекрасна его успенская кончина и высок удел в царствии.
Премудрость мыслит парадоксально – невинное и трезвенное око как одно. В самом термине ‘мудрая дева’ из притчи Господа заключен парадокс: дева – дитя. Непосредственна умом и наделена тайным разумом, превосходящим разум мудрецов мира (лишенных девства: неочищенных, осуждающих). Чудо девства в том, что целомудрие привлекает тайнопись Премудрости, и ум становится небесной скрижалью. Адам утратил девство, и блудный его ум более не мог воспринимать целомудренные парадоксы Вышнего: видеть и не видеть (греха), любить и трезво судить одновременно и т.п.
Христос великолепно продемонстрировал парадоксальность божественного своего ума. Фарисеи в упор не увидели в нем Отца Небесного. И он не видел в них образа Своего Отца, ибо: не семя авраамово, семя змея. Единственно возможный суд Премудрости, премилосердный и праведный, предполагает еще и парадоксальный гнев Агнца на змеев.
Неизъяснимый ее язык: ад выше рая, смерть выше бессмертия, наказание выше тайного поощрения, cтрастное созерцательного мира, лилии в тернах и розы в шипах. Где и как можно совмещать эти неразрешимые парадоксы, чтобы не разорвалось сердце? Как разрешить дилеммы мученика Льва Толстого, Льва Шестова, Николая Бердяева, Владимира Соловьева, Дмитрия Мережковского? Философов и богословов засасывало в воронку парадокса. Блестящий Бердяев в своей экзистенциальной диалектике божественного и человеческого акцентировался именно на парадоксах, говоря: иначе и быть не может. Не миновали этот путь и другие – от Мишеля Монтеня до арабских суфиев и Соловецких старцев.
Соловки – чистейший огненный умонепостижимый парадокс. Каким образом души, отправляемые в кошмарный ад, в лагеря смерти, какие не снились в самом страшном сне, получают сверхчеловеческий сладчайший удел, какого нет даже в раю? Умонепостижимая тайна Премудрости! Без нее бесполезно приступать к евангелиям, хотя бы выучили наизусть от первого стиха до последнего.
Премудрость парадокса и парадокс премудрости. Где же возможно осуществить такое? Только в лоне истинной церкви – небесной кладовой и экспериментальной мастерской третьего тысячелетия.
Тайна церкви в том, что в целом, будучи больше каждой из отдельных ее составляющих и соборно одно со всеми, она устоит против врат сатаниных. Поодиночке каждый проиграет. Тайна церкви такая же парадоксальная: принимая в свое лоно грешников – остается непорочной. Она одновременно Матерь Премилосердная и наказующая, любящая и трезвенная, прощающая и судящая. Невозможно объять ее человеческим взором. Невозможно заранее предсказать ни одного ее хода! Даже в земном суде непросто узнать, какой приговор вынесут судьи – что говорить о суде небесном! Приступая на суд ангельских сфер, душа трепещет и всецело предается в руки Вышнего, понимая, что оправдать ее может только премилосердная Премудрость Божия.
Истинствующая церковь тяготеет стать одним девственным целым земного и небесного, круглосуточно рыдающим оком, престолом дев ликующих – чтобы стать больше самой себя. Чтобы было кому заступиться за нее ею же самой в превосходящей своей небесной ипостаси. Церковь вынуждена трансцендировать из себя и превосходить саму себя в силу того, что Жених ее обладает тремя такими несравненными превосходствами. И притом он не кичится ими перед невестой, но хочет передать их ей своим страстны́м образом. Потому просит невесту, чтобы превозмогла саму себя: преображалась, метаноировала, принимала от него образы свыше.
Я мог бы привести еще тысячу тезисов ‘на разрыв аорты’ (Мандельштам), невозможных и неразрешимых. Но бросаясь в ее материнское Лоно, душа упокояется. Премудрость знает меры и сроки. Знает, когда повести путем любви, когда показать свет, когда погрузить во тьму. Когда затвор, когда вселенская проповедь на форумах и площадях, когда вестничество, когда священство. Когда быть на виду, а когда таиться. Ей одной открыт этот чудесный план водимости, понимаемой не как творение воли божией в православных рамках (лучшее, что осталось от институализированной ортодоксии), а как вхождение в сокровищницу тайн Премудрости.
Снята вторая завеса. Первая, иерусалимская, открыла святое святых. Сын Божий явил собой чудесное святилище обожения. Нам возможно входить в Христа и ему в нас – евхаристически, мистически. Вторая Соловецкая сняла следующую завесу: между церковью истинствующей, небесной (собранных за две тысячи лет мучеников, юродивых, дивных старцев и прочих наших) и земной, сражающейся.
Завеса снята. Сражение невероятно: один против ста, против тысячи. Но за ними сонмы ангелов. И говорят еще вчерашние наши обычные святые – перешедшие в пакибытие братья и сестры. Еще не успел и осознать, что ближний ушел и, отошед, упокоился, а уже слышишь его среди сладчайших невест небесных и диву даешься.
Небесная заговорила! Не Златоусты, Нилы Мироточащие, а наши блаженные, еще вчера с нами рукоплескавшие на литургии в Дк-Трех-Придурков. И уже одно – девы воинствующие (от земли) и торжествующие (с небес). Небывалое чудо!
Как же прекрасна ты, церковь вышнего света! Ты устремлена к высоким небесам. Смотришь на мир невинными очами Агнца и одновременно мудра и трезва. У тебя множество очей (тайна Иезекиилевой Херувимской колесницы). У тебя многоярусные легкие, и свеча возжженная проходит одновременно пятнадцатью внутренними вратами. Не предсказать ничего. Нельзя начертать путь. Никаких догматов, руководств, ничего подобного! Исход. Как в пустыне с Моисеем: кто захочет жареных баранов и египетских кирпичей устроения, возропщет на пророка, как сыны Кореевы. Такие обычно и склонны к стойким началам, догматам, уставам и прочее, под гипнозом институциональной гигантомании уводящих от истинных целей (завоевать в чрево фарисея полмира, чтобы ломились их амбары и пиршествовали они по ночам, опохмеляясь перед службой – и с рук сходило бы).
О Чудная, великолепна твоя сверхъестественная логика сцепления обстоятельств. Она непонятна ни для одного смертного. Максимум, что можно предположить – пророчество, предвидение, наитие. Но ей одной, Матери нашей Премудрости, открыта целостная картина пути церкви и каждого из нас. Остается только уповать на нее и ждать часа, когда приведет в свою скинию, и ее блистательный план будет открыт досконально, с самыми мельчайшими деталями.
Я трепещу перед тобой, о святая Мать, и говорю: великолепно все что Ты дала! Мы начинали как Церковь Святого Духа Параклита, Преображающейся Божией Матери. Мы прошли через Скинию Непорочного Сердца, через Святилище вышней любви, через Православие истинного духа. Вместе с матушкой Евфросинией клали по тысяче поклонов по ночам, творили нескончаемо Солнечную псалтырь. Служили литургии на юродивых престолах. Распластавшись, лежали на земле Соловецкой и вкушали благоухание мощей старцев. Открыли миру последнего русского юродивого царя Михаила Романова, владыку нашего Серафима.
Мы запечатали врата Люцифера и обличили беззаконницу – продажную церковь. Указали, где таится дракон и где логово химеры, где дышит тучный Бафомет, и дымный огонь валит из его пасти.
И открылся престол мудрых дев. О! Не подступайтесь к ним! Не смейте даже помышлять о том, кто такие мудрые девы. Вы, еще далекие от девства, валяющиеся в пыли и дерьме похотного мира! Вы, еще не преодолевшие тяготения интернета, сосисок, шоколада, развратных клипов, кофейных кайфов и телегипнозов! Вы, еще поддающиеся на колдовские пассы, те, кому можно ‘посадить’ и кого легко можно завести в ловушку! Не приближайтесь – обожжет! Девство!!!
И не смейте приближаться к тайнам Премудрости, вы, еще одержимые гомо, токси и лесбо! Не смейте вопить к святым: дайте нам любви! Не смейте говорить: где ваше милосердие? Не смейте! Не получите ничего, а то и последнее отнимется.
Тайны христовы открыты только мудрым девам. Есть святилище тайн, помимо святилища культового. В последнее можно попасть и праздным туристом, и прихожанином, и ухожанином и кем угодно: с нечистым умом и недостойными целями. А в святилище тайн доступ только помазанным. Ни один случайный не войдет. А если и войдет, скажет ему Христос, глядя прямо в сердце: друг в серых одеждах, как ты попал сюда? И будет связан как бен-элогим и отправлен в скрежет зубовный и тьму кромешную на воадамление милостью его.
Долго метался я в разрешении противоречий… И осиял вышний свет. Ввел светоцентризм. Но расплодились змеи, клещи энцефалитные и бешеные псы… И стали кусать ствол древа, источая яд, проклиная наше священство мелхиседеково. С неба сыпалась манна непрестанно, а на полу умножался мышиный помет. На небесах реяли ангелы, а по храму ползали змеи. Премудрость попустила.
И я припал к тебе, Пресвятая Госпожа, говоря: неразрешимо! Как мне, не видя ни в ком греха, не впасть в прелесть? Как, имея невинное око и насаждая Христа в каждом из тех, кто подходит ко мне, различить сынов дьявола, сынов геенны? Как запретить причащаться бен-элогиму, мимикрирующему под праведника? О Царица! Одари умонепостижимым, таинственным зрением превосходящего твоего страстного!
И она услышала, и подала чудо двойного видения: неописуемого восхищения и всепрощения, так что неисчерпаемая кладовая открывается для каждого по-своему. Кому крест и страстно́е, кому плодоносное покаяние, а кому скатертью дорога на покаяние в ад. Сынам геенны вечное проклятие.
Но то, другое и третье – от Матери Премудрости. Во благо!
Нет никого, кроме Него –
Возлюбленного моего.
И нет ничего, кроме любви – любви его.