Евфросиньюшкин шалаш.
Ностальгический российский пейзаж.
Тройка в снегах мчится по лесу.
Холодно, как на Северном полюсе.
Свиридов написал сюиту для мандельштама с оркестром.
Две дряхлых старушки, вдовы-невесты.
Не с кем словом обмолвиться, так одиноко.
Святая Русь в ожидании Нового Бога –
доброго, другого, без крови ягнёнка.
От крика ребёнка ломаются барабанные перепонки.
Мне что? Ничего.
Ни скорая не поможет, ни нескорая.
Я с ветхим прошлым сквитался поровну.
Где она, Белокаменная с переулками трехэтажными?
Мысль стелется в ритме параноического адажио.
Две тени промелькнули и растворились кто куда.
Хохотушки с ума посходили от хохота.
В зоопарке вместо слонов два миннезингера.
В думе задержали мафиозного спикера.
Слякоть. Непогода. Городские погосты.
На свободу выбраться за границу непросто –
за границу прошлого, от которого остались картинки.
Деревенский пейзаж завершают две себе-на-уме кретинки.
Батюшка молится в разрушенного храма развалинах.
Ньюэйджеров застали в ресторане за жареным.
Пастернака парализовало от помыслов в Переделкино.
По подъездам промышляют воришки мелкие.
Пропадай, Россия, с архетипом набекрень съехавшим.
Хоть полсуток в околотке, хоть в ней век живи –
ничего кроме статуэтки Третьей римской империи.
Не поймёшь, в кого и во что верили.
На снегу в слякоти маски Шагала, Пикассо.
Ждать ближнего близ дома совершенно напрасно.
Чушь крутят по телику для затюканных пенсионеров.
Мафиози кичится голограммической верой.
Дьячок валяется пьяный в заросшем камышами овраге.
Россия давно превратилась в концлагерь.
Города продовольственная обслуживает вохра.
У власти большие мастера дел мокрых.
Беглеца прикончили.
Автостопом беги до вокзала.
На первый поезд – и куда попало,
подальше, чтобы отнесло в далёкое прошлое.
Поля стоят поросячьими страхами унавоженные.
Точно в ней не бывал.
Домниковка с лица земли стёрта.
Воронок остановился у подъезда в половину четвёртого…
Шли по следу овчарка и два конвоира.
Бандурист на помойке потерял орфееву лиру.
По радио гонят фокстрот. Котельная на ремонте.
Старушка лет под сто потеряла мужа на фронте.
Ну и что? А ничего. Есть пол-литра и ладно.
Воронок подозрительно стоит у парадного.
Как за мной? Да я… Да вы что? Да при чём я?
И вослед оклеветанному летят снежные комья.
Близ мусорной свалки брачные расположились покои.
Галлюцинаторный пейзаж дарит зрелище неземное.
На месте Зарядья – автоматическое лобное место:
нажал кнопку, и от тебя осталось мокрое место.
Я такой никудышный.
Сотый по счету автопортрет без адреса вышлю.
Лет под сто стукнет – закажу в церквушке обедню.
Что касается материальных условий – непривередливый.
На столе валяются тряпки, завернутые в бельишко.
Моль съела зачитанную до чёртиков книжку.
Долгов выше головы – выплачу как-нибудь разом.
Хорошо помереть за музыкальным экстазом.
Пришлите похоронку по такому-то адресу.
Соседу пришлась по душе практика психоанализа.
Психопат разбирает бумаги, чиновничий служка.
Деревенские проклинают администратора дружно.
Я не ваш. И вы не мои от зачатка.
Я долги выплатил сполна, без остатка.
И что мне ваши полуброшенные развалюхи?
Мне бы взять невинно осужденного на поруки
и махнуть с ним подальше, с глаз долой.
Поперёк дороги остановился грузовик.
Водитель заснул по тревоге.
Снится ему территория города-сада.
Бомжей туда пропускают бесплатно.
Я не знаю, как заводится дружба.
Армейская? церковная служба?
С ума спятишь, глядя на потёкшие пятна.
Рождаются и умирают в России бесплатно –
близ психушки, кабака, на подмостках театра.
Волчий глаз – поэта чуткая аудитория.
Трижды родился и помер от горя я.
Телеграфные столбы валяются как железнодорожные шпалы.
Так-то оно. Довольствуйся малым.
Кошка по ночам стонет акафистным гласом.
Глаз затравленно следит за атасом.
Невиновного схватят, упекут на полсуток.
Страх смерти даже на Северном полюсе жуток.
Благословите, кресты, курганы, дьячки да могилки.
Придурок одиноко стоит у развилки.
Пятится. Кто бы взял автостопом.
Устроиться к миллиардеру холопом.
Скаженные слышны с того света хоралы.
Черти водятся на Медведице Малой.
На кронах деревьев заснеженное плачет Евангелие.
Обыватель не отличает генерала Краснова от Врангеля.
Глядеть некуда, не на что. Перекосило.
За четверть века спятила старушка Россия.
Дома стоят без электричества и постояльцев.
Бабки не торгуют по вокзалам творогом с яйцами.
Без прописки расколешься в ментовке под пыткой.
Никакой я не видный.
Оставьте меня подобру-поздорову.
В телегу запрягли вместо быка корову.
Крест на лбу. Знак того, что рано или поздно прирежут.
Иллюзии питают здесь только невежды.
Ничего не изменится, хоть кричи благим матом,
хоть ладаном окуривайся благодатным.
Ну какие метафоры и звонкие четверостишья?
За тысячи верст – безмолвие, затишье.
Под снегами покойнички устроили буйную пьянку,
и воронок у подъезда ждёт спозаранку…