Откровение вл.Серафима, 2002г. из книги «Репортаж из царства Креста».
Блаженство – цель
Мы богоблаженные старцы. О блаженства соловецкие! Кто приблизится к ним? Рот на замок – вечный молчок.
Евфросиньюшка – блаженная. Но среди неисчислимых сфер блаженств Соловки выше прочих. Соловецкий венец равновелик Иерусалимскому. Посвящался я в блаженство безмолвия. Его нет в земных состояниях.
Блаженство – цель. Оно – предвкушение невесты, награда подвижнику за скорби, внутренняя усыпальница, ковчег таинственный и преукрашенный. Ему предшествует страстно́е состояние. Великое блаженство – великий крест. Но и от малого радость сладчайшая. Блаженства сопутствуют нищете – щиту от суетности мира. Блаженны нищие.
Великие пророчицы Гертруда из Хельфы, Бригитта Шведская, Тереза Авильская переживали блаженные экстазы, связанные с созерцанием Агнца – Христа вышней любви, Христа будущего. Блаженные экстазы переживала Богородица. Блаженства отцов ушли, чтобы открыть двери блаженства детям.
*
Память о нас опорочена. О, если бы знали, сколько знаков благоволения Божия получили отцы истинного православия (тихоновские). Какие награды подавал Господь в скорбях! Для нас оскорбительна память о земных страданиях. Под знаком вечности они – перевод в неизреченное блаженство. Церковь не рассматривает скорби как болезненные состояния. Для нас скорбящий посвящается.
Таких блаженств, что на Соловках, нет и на небесах. Ангелы внимали нам, трепеща от высоты наших посвящений. Уйти от неба соловецкого считалось для нас великой скорбью, наказанием. Я Соловецкий неотлучно, где бы ни был: на небесах ли, на земле, во времени или в вечности.
Блаженство – напоминание о состоянии души до грехопадения.
Брачный Одр
Брачный Одр стоял три года на Соловках, потом в ОзерЛаге. Туманно многие его видели и дивились: что это? Таинственное ложе неизъяснимое, непонятное… Внимали музыке Брачного Одра единицы. Понимали его как третью скинию. Спереди на нем – таинственный крест незнакомой на земле формы. Покрыт плащаницей, испещренной множеством крестов. Огненный крест над ним. И под Брачным Одром – мир. Таинства, совершавшиеся над этим ковчегом третьего тысячелетия, неописуемы словами и непонятны в настоящем веке, но ангелы приготовляют их для подвижников грядущего.
Когда уходил кто-либо из братьев наших, Одр облагоухался.
Дева, в скорбях распятая, получает тело брачное. Заполночь созерцали мы посвящение Соловецкой Церкви в невесты Божии и облекались в брачные одежды, что означало дарование почти невесомого тела, сочетаемого с Богом. Умащено́ маслами, умо́щено скорбями и крестами. В нем восхищались.
Литургии в Соловецкой Усыпальнице при восхи’щении шли вне времени. Никто из нас не мог сказать, сколько они длились: четверть часа, час, сутки, вечность? При каторжном режиме никто не смел войти в барак – Царство Божие стояло на земле. Музыка ангельских миров звучала. Выйти из сладчайших песнопений в чертогах Усыпальницы невозможно. От них пробуждают.
Одр понимали только духовные. С кем ни делился на земле – никто не слышал.
Мы блаженнейшие: вошедшие в высшие блаженства, помазанные в тайны Божии. Тайны эти неизреченны и превосходят человеческое разумение. К ним приобщаются, они созерцаются, запечатляются, начертаются, в них посвящаются, и они сияют на челе. Помазанник этих тайн Божиих блажен.
Сфер блаженств на небесах множество. Их сопровождают неописуемые восторги. Блаженства даются только тем, кто приносит обеты полного посвящения Богу, вечного девства и дают согласие страдать, быть гонимыми, отрекаются от услаждений мира. О если бы знали смертные, чего лишаются, предаваясь похотям, неге, чревоугодию и низким наслаждениям греховной плоти! Блаженства и радости, предуготовленные Господом любящим Его, предполагают жертвы, и кто в них посвящен, именуется блаженным.
Как мало устремления к блаженству в современном христианстве! Необходимо глубинное вхождение в молитву, покаяние, пост. Но выше их – блаженство свидетельства веры, благовестие.
Блаженства – безмолвно звучащая в сердце музыка Царствия
Я понял уже в первый год заключения: пойду на уступки – потерплю поражение. Видел тысячи погибших из-за малых уступок. Решил положиться на Бога. И Господь оценил мое смирение. Господь меня хранил, не отступал и явил мне в ответ Свою верность.
Важно не испугаться дьявола, смерти, темницы, холода, скорбей и ввериться всей душой и всем существом. Сколько раз был в смерти! Не брали меня ни кулаки, ни железные перчатки на руках палачей, ни пули, ни штыки, ни лагерные суки[1], ни убийцы с озверелым садистским оскалом.
Господь хранил и чудеса творил такие, что я не успевал благодарить Его, говоря: “Господи, может ли такое множество великих чудес сыпаться на мою маленькую голову, на мое ничтожное существо? Может ли простой смертный принять силу от Господа?” Другие просят малых чудес и исцелений, а на меня посыпалось их столько, что хватило бы для обращения десятков тысяч душ. Спросите у отца вашего владыки Серафима, сколь велик и щедр Господь для тех, кто вверится в Его святую волю и пойдет на любые скорби, уповая на Него.
Братья наши получили посвящение для всего мира и спешат им поделиться. Нас были единицы, а блаженства вкушали мы за тысячи бедных душ, за их скорби. И Господь облагодатствовал нас, чтобы мы о них молились. Десятки тысяч душ соловецких стояли у алтаря. ГУЛАГ за три месяца наших восхи’щений превратился в храм превознесенный. Стояли и слушали, плакали, внимали.
Там звучит музыка блаженнейшая, какой нет ни в одном храме.
Мерилом взятия в Превознесенный Храм служила не вера внешняя, а печати на челе от рождения и свидетельская правда. Вероисповедание на малом суде ничего не значит. Тысячи Божиих душ стояли с нами в восхи’щенной молитве, и среди них не было ни одного предателя или падла, или лагерного стукача.
Небесный Судья принимает во внимание внутреннее состояние. Кто введен в блаженство – ничего не боится. Его одного жаждет. Блаженство – состояние Христа. Господь в земные дни щедро даровал их Богородице. Еще в Иерусалимском храме у Нее были непрерывные экстазы. Богоматерь стояла в восхищенном состоянии перед ковчегом и созерцала славу Божию и ангелов присутствия Эль Элиона, херувимов. В присутствии Господа Царица часто пребывала в многочасовых экстазах вместе с Ним.
Печати блаженнейших экстазов Богоматерь проставляла ученикам уже по Вознесении Спасителя, когда они навещали Ее в пору немощи.
Ангел голгофский сказал мне: “Бог за скорби и свидетельство веры ввел тебя в состояние непрерывного блаженства и даст особый венец. А венцов разных великое множество, но о них не велено рассказывать”.
Блаженства – безмолвно звучащая в сердце музыка Царствия, относимая к сферам вечного, субботнего покоя. Богоблаженной Отроковицей именуют Богородицу. Кто Ее духа – облагоухается и Ее ступенью блаженства. “Ублажат Меня все роды” из Величальной песни означает: придут посвященные в блаженства Мои ученики, и передам им радость, выше которой нет ни на небе, ни на земле.
На Соловках совершалось посвящение в блаженства будущего века, превосходящие даже раннехристианские.
В нашем Соборе множество ярусов – 150. Ревнуйте о Святом Духе, углубляясь в покаяние. Кому откроется покаянная глубина и красота, тот упокоится от поисков и помыслов. Одно упоминание Соловецкой церкви даст тотчас море блаженств и щедрых излияний Святого Духа.
Вокруг престола царствующей Богоматери – блаженства, к которым и мы не можем приступить.
Были тихие жертвенные души. Легко уходили. Падали на дороге, давали добить и заколоть себя. Им грехи прощались, и брали их в сферы блаженные. А потом, уже наставленные, проходили они облегченные суды мытарств.
*
На какое-то время скорби прекратились, а с ними и смертная тоска. Братья наши благодарили Господа за язвы греховного тела. У К. двадцать язв кровавых наполнились мирро. Для посвященных в таинства веры болезни тела приближают рождение духовной плоти для Брачного чертога, и чем больше язв, тем больше подается масел.
Слух отцов соловецких оскорбляет напоминание о пережитых ими мучениях. Церкви открыта помимо внешней истории и духовная сторона страданий, и отцы хотят, чтобы дети их могли приобщиться внутренне к тайнам, пережитым ими в глубинных состояниях веры.
Перед поданием брачночертожного тела ангелы приводят земное тело в состояние, близкое к смерти.
Церковь наша наследует от Соловков. Потому космисты ничего не понимают в нашей церкви. Им непонятна возникшая иерархия: как? откуда взялась? Свыше сошла. Отцы благословили.
Соловки никуда не ушли. Мы есть закономерное завершение церкви, которая была, ушла страдать на Соловки и теперь вернулась на землю, воскресшая из мертвых.
Крысы-людоеды
В камере с крысами-людоедами привязывали к ржавому стулу веревками из металлических стружек, обвязывали с головы до ног, и на морозе прилипал человек. Через полчаса спускали крыс на него, и те кусали его раны и самые чувствительные места. Камера находилась в подвале. Открывали дверь. Садисты сидели на первом этаже, пили и слушали страшные крики раздираемых заживо жертв. А потом сходили с ума…
Три дня лежал в подземелье, заваленный досками. Жгли меня огнем, а раны заживали от масел ангельских.
На допросах требовали отречения от ИПЦ: “Обратишься в православие митр. Сергия – выпустим”. Угрожали: “Не дадим умереть. Будем мучить и мучить”. Но отцы наши ничего не боялись. И палачи от страха лишались силы, их парализовало.
Владыка видел напрямую действие промысла Божия через красных садистов. Не боялся ни пыток, ни допросов, ни мучений, ни издевательств. Превосходящая благодать пребывала с ним.
А двое мучителей моих сошли с ума и померли, заколотые, как скот в загоне, штыками. Я к ним потом приходил на крики их и успокаивал.
Я слышал крики. Богородица отверзла слух слышать крики страдающих.
Охрана боялась их больше урок. “Бессмертные” говорили им: “Не мы, а вы сидите здесь. Мы свободны”, – настолько ничего не боялись. Это вызывало у охраны лютую злобу и бессилие.
Был отдел, где специально выдумывали новые пытки, каждый день утонченней и утонченней. Открывали двери и слушали крики жертв.
Когда меня привязали к стулу, крысы около скакали кровожадно, зубами стучали – и не касались. Стояла ангельская благодать и сила. Не было нужды в крестах. Руки воздевал, как Господь на иконе Божией Матери “Знамение”, и был, как крест.
Человек должен стать крестом. Руки, как Богомладенец на иконе “Знамение”, простереть и стать крестом. И никакая демонская сила не приблизится.
Первомученик Стефан
В нем запечатлелась и соловецкая Голгофа, и прообраз всех дальнейших мученичеств, и семь страстны́х состояний Господа, равных семи страстны́м состояниям посвященных в высшие тайны Христовы.
1. Им открывается история мира от сотворения. В синедрионе Стефан рассказывал иудеям уже духовным взором прочитанную историю от Авраама до Христа. И соловецким агнцам-пастырям Господь открывал историю мира от сотворения его, и дивились отцы наши.
2. Мученичество выводит за пределы фарисейской праведности, связанной с храмовым служением. И Стефан приводит слова великого Исаии (66:1):
– Но Всевышний не в рукотворных храмах живет, как говорит пророк: “Небо престол Мой и земля подножие ног Моих. Какой дом созиждете Мне или какое место для покоя Моего?” (Деян.7:48-49)
Лоно Пречистой! Видели отцы, как упокоялся Господь, снимаемый с Креста, на руках Милосердной Матери. И открывался с перспективы соловецкого престола весь мир как храм Его. Служили внехрамовые литургии, и иной смысл вкладывался в слово “престол” – как трон. Храмы превращались в престолы державные.
3. Виновниками мученичеств являлись фарисеи, противящиеся Духу Святому, что и открывалось мученикам. “Жестоковыйные!.. вы всегда противитесь Духу Святому” (Деян.7:51). Страшно сказать это: исповедующие религию Святого Духа (каково христианство) противились Духу Святому как Богу!
Синедрион, распявший Христа, не был одномоментным, временным явлением. У фарисеев свои отцы: не Авраам, а те, которые убивали святых (“Кого из пророков не гнали отцы ваши?.. Как отцы ваши, так и вы”, Деян.7:51,52). Открылось на Соловках, как противилась от начала, от крещения внешняя церковь действию Духа Святого, как архиереи гнали святых и пророков, сколько безвестных мученичеств от церкви претерпели праведники!
4. Открылась и лютая змеиная злоба на Бога и Его святых. Скрежетали зубами на Стефана (Деян.7:54) – признак злобы и подтверждение того, что “в скрежет зубовный” в притче о Брачном пире идут не грешники, а фарисеи. Ни один из распаленных гневом иудеев (жертв фарисеев), кричавших “распни Его”, не скрежетал зубами. Скрежет зубовный – признак змеева происхождения. Праведных гонят нелюди.
5. Стефан исполнился Святого Духа и увидел славу Божию, небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян.7:55). Церковь, прежде противящаяся, вкупе вся преобразилась, исполнилась Святого Духа. И нам, детям своим, завещала служить перед открытым небом.
6. Непременная заповедь мученичества – молиться о врагах. И Стефан громким голосом страстны́м, преклонив колена, взмолился: “Господи, не вмени им греха сего” (Деян.7:60). Молились и соловецкие отцы наши о палачах своих красноармейцах и этим побеждали и обращали их.
7. Стефан сподобился сладкой кончины (“почил” сказано о нем, Деян.7:60). И его последнее восклицание подобно страстно́му возгласу Господа: “Прими дух мой!” (Деян.7:59).
Никаких предсмертных длительных страданий не было на Соловках. Владыка свидетельствовал, какой сладкой и легкой, какой блаженной была кончина. Сколько светлейших ангелоподобных лиц увидел он среди тех, кому ему приходилось закрывать глаза с последним вздохом, отпевать и препровождать. Такой сладкой кончины не было ни у кого в мире. Столь сладчайших загробных уделов сподоблялось большинство узников соловецких. Грехи им прощались почти тотчас же. И их путь на небеса был воистину превознесенным: они тотчас же воспаряли, окрыляемые ангелами.
Господь исполняет мученика Духом Святым и благодатными Его печатями и дает ступень, какой никто другой на земле не сподобляется: видения славы Божией. Вся церковь совокупно узрела славу Агнца на Соловках, грядущую славу Божию.
Молитва о врагах и упокоенная сладкая кончина – два других признака святого христианского мученичества. Сладчайшая и тихая кончина была у владыки Серафима и у владыки Геннадия.
Блаженно-экстатическое состояние – ступень Страстно́го
Блаженны экстатически восхищенные. Блаженные экстазы часты в католической церкви: Тереза Нейман, Луи Гриньон де Монфор, падре Пио. В Гарабандале в 1961-1965 гг. пять отроковиц пережили блаженно-экстатические ходы. В восхи’щенном состоянии взирали они на Пресвятую Деву и, не отводя от Нее взора, невероятно быстро передвигались по земле.
Блаженно-экстатическое состояние – ступень Страстно́го, сопряженная с посвящением в крест. Выше нее – восхи’щение невесты Христовой, открывающей божественного Жениха, Каков Он есть. Необходимо находиться в образе невесты, в непрестанном озарении Его любви – в Его присутствии и в скорби, в жажде, в покаянии, в искушениях.
Жених либо есть (свет, восхищение), либо нет Его (Страстно́е, скорби, жажда). Такова серия экстатических переживаний, или спектр мистических состояний невесты Христовой: от страстно́й жажды до совершенного сочетания на Брачном одре; от вопля при отступлении “Боже, почему Ты оставил меня?” до слияния в одно.
Если бы в настоящем веке была открыта высота Брачного одра, блуд потерял бы власть над миром.
Цель приносимых обетов:
– брак со Господом (одно) и
– обо́жение (Брачный одр через крест).
Соловецкий Агнец виделся в блаженно-экстатическом восторге. Блаженные экстазы длились часами у владыки и в Бузулуке. Стоял на коленях неподвижно в световом теле.
На Соловках свершился синтез афонского исихазма (безмолвной молитвы) и католического экстатизма (Жених и невеста одно) через традицию творения Иисусовой и Богородичной, через лествицу и розарий. Превознесенный Храм.
Выше блаженных экстазов – восхи’щение, а выше восхи’щений – сочетание в одно, знамение свершившегося Брака. Выше венца сочетанного – переживание будущего века, обо́жение.
На Соловках Агнец открывался не семирогий и семиочитый, как у Иоанна (Отк.5:6), а Христос, распятый в солнечной славе.
Переведенный в Страстно́е в человеческих состояниях вообще не пребывает. Крест низводит его в ад или возносит в рай. Ад – лютая пустыня с колючками, боли, окружение преисподним ужасом и зверями. Рай – блаженные наития, присутствие, любовное объятие невесты Богом. Подвижник, посвященный в скорби, добивается ступени непрестанного блаженства, именуемого на сокрытом языке “веселение” (он – великолепный, победитель, увенчанный).
Когда открывался Бог Отец, вся земля, весь мир воспринимался как престол Божий (согласно Исаие, 66).
Блаженство святой Серафим Умиленный описывает как состояние вышней неколебимой радости и мира – состояние, отсутствующее в земном миропорядке и сходящее из вечности по мере принятого креста. Подаваемая как дар подвижнику встреча с небесным Возлюбленным. Блаженству предшествуют три обета: вечного девства, креста (готовности страдать) и верности Возлюбленному и в отсутствие Его.
Блаженству предшествует свидетельство веры – жертвенный подвиг, юродство, отречение от мира или готовность ради Христа терпеть поношения. Серафим Саровский знал блаженные экстазы и восхищения. Иоанн Кронштадтский служил в облаке славы. Иннокентий Балтский пережил высокие восхищения еще на Анзере. На Соловках подвижники получили высшие посвящения в тайны Христовы.
Восхи’щения как переход в блаженный вечный мир важны в последние времена как сильнейшее средство против космических выходов, экстазов Люцифера. Этим ничтожным состояниям дьявольского одержания, выходам в запретные вакуумные поля Бог противопоставляет блаженство верных. Но об экстазах речь может идти только среди миропомазанных невест Христовых.
Истинный плач на последней глубине
Над псалтырью плакал. Божия Матерь научила плакать. Кончались слезы, плакал без них. Настоящий плач приводит к покаянию и экстазу. Истинный плач на последней глубине восхищает в Царствие. Правы старцы православные, сводя узкий путь подвижника к рыданию о грехах при разбитом скорбью сердце.
Никакой не было земной надежды, как в аду. Какие книги? А псалтырь – пища духовная. Ангелы заботились и приносили ее на руках из Святилища (Библиотеки). Наслаждались миром, какого мир не знал. Пили мирро слаще пищи человеческой. Отбивали ухо – открывался слух. Слепли глаза – пробивалось зрение. Падал в изнеможении – летал, как орел в парящем полете.
Однажды перенесли ангелы в Москву. Походил по зимним обледенелым тротуарам, всмотрелся в затравленные лица одиноких прохожих, прочитал в них только вопль и страх. И такой ничтожной показалась жизнь их. Уже не мог без наших Соловков, без соловецкого безмолвия, без рая соловецкого, без мира, какого нет на земле, без чистоты, какой не знает род адамов.
Если и хотел что с нами сделать (дьявол), ничего не мог. Измываются в зле, а Бог посрамляет их. Ничего не могли сделать. Раны заживают, страха никакого. Лукашка бессильный изощряется в том только, что Бог ему попустит, и козни его жалки, если не бояться смерти и не видеть его в упор. И победить его в ГУЛАГе было много легче, чем в миру, несмотря на бесконечные кошмарные кровавые сны и беззакония. Уходил в себя, в затвор, в безмолвие, пел Господу пса’лмы, громко-громко кричал, как раненная птица (а выходило – едва шевелил губами), – и взора не мог отвести от красоты небесной.
Богородица в одежде сестры милосердия
Богородица в первых Своих явлениях открывала смысл страданий и рассказывала о Господе. Кругом братья рыдали. Услышат голос Ее и плачут, и слезы текут нескончаемо. Приходила Божия Матерь часто в санбарак в одежде сестры милосердия с красным крестом на челе и помазывала раны. Кого исцеляла, иным, безутешным, подавала советы, иным обещала помощь Свою. Лица больных просветлялись, и умирающие сияли, как ангелы, по Ее посещении. А иные, убежденные атеисты до того, предавались сладкой молитве и с нетерпением ждали часа Ее прихода.
Ее власть была такова при внешней простоте и смирении (обычная сестра милосердия в белом халате), что никто не мог Ей противиться или возразить. Удивлялись тому, как Она проста и какая сила ходит с Ней. Что Она Пресвятая Богородица, узнавали по поклонению, оказываемому Ей сопровождавшими Ее ангельскими чинами и молитвенницами-девами. Дана была Ей власть над всеми мирами. А как была проста!
Богоматерь, придя, безошибочно определяла самых нуждающихся и чистых сердцем. Присаживалась около них, расспрашивала о чем-то, касалась рукой чела. А дальше творились чудеса: откуда-то появлялись белые простыни, неземные пластыри, таинственные мази. Другие в палате как бы отключались и переносились в инобытие. Никто не смел слушать Ее голос в сокровенной беседе с болящим.
Различала Пресвятая Медсестра не между верующими и атеистами, а между Своими и чуждого Ей духа. К иным оставалась равнодушна, несмотря на их крики. И молчание Ее уязвляло их сильнее обличительных слов. Когда Богоматерь входила в барак, пространство облагоухалось, и обреченные переживали дивную радость, как бы оказавшись на Небесах.
*
Старообрядческая псалтырь была почти бесплотна в руках и сияла тихим, упокоенным светом. Входил во внутреннее стиха, читал в Иерусалиме, посещал в Ермоне. Переживал, слышал лиру царя Давида, переносился в земные дни Господа. Читал псалтырь как Книгу Жизни. Знал через нее обо всем происходящем и плакал. Слезы кончались, впадал в продолжительное блаженство, как сладкий сон наяву, как состояние небожителей. А придя в себя, опять брался за псалтырь. Каждая кафизма повествует о небесных событиях, обладает сильнейшими ключами против бесов и заключает в себе тайны, открытые посвященным. В обычном смертном состоянии не понять того, о чем я говорю.
Начинающие боялись страданий. Продвинутым они казались во благо. А достигшим совершенства увенчанных виделись вожделенным блаженством. Когда же Богоматерь возносила нас в Царство, видели мы бесконечное множество братий наших, прошедших до нас земные скорби и прославленных на Небесах. Сколько обретали знакомых и дорогих друзей! Внимали их рассказам и назиданиям. Кого только не встречали мы в небесном Божеграде! Невинно убиенные переходили в Божеград, если строгий страж благословлял их. Суд же его был таинственно неизъясним.
Человек переменялся весь, когда терял надежду на возвращение в мир и восстановление в прежних образах. Кто тосковал по прошлому, тех стреляли, как уток на болоте.
*
Я ваш архистратиг. Я ваш щит. Ничего не бойтесь под моей хоругвью. Я вас покрою. Вы мои дети. Вы мои дорогие. Я о вас плачу и молюсь.
Много сокрушался я, что любви Господней никто не знает, и церкви она не ведома, и что надо так страдать, чтобы вернулась в лоно Отчее.
Видел я козни Люцифера, и проклятие его, и воинов его, и миры, и царства. Он потеряет их внезапно. Господь воцарится и отберет у него ему не принадлежащее.
Великий архистратиг еще в земные дни на Соловках помазал его в высшие тайны Христовы и дал ему престол, и посвятил его во многие советы Божии, и облек его в непобедимые одежды в брани, и назвал стратигом, помощником своим. Это был непобедимый воин Божий, наводивший страх на люциферовы полки. И указал ему на десятки способов, как перехитрить лукавого в его кознях и как победить его его же оружием, и как идти на него силой Божией, как Давид против Голиафа.
Ничего не бойтесь. Мне открыты козни лукавого, и я от Бога наделен необоримой силой обращать его в бегство.
Молитвенный дух Святой Руси сегодня поддерживает все крепости Божии в мире: монастыри, клойстеры, обители, храмы, соборы.
Посвящены в величайшие тайны, а осознать того не можете.
Крест Соловецкий дал нам силу над всеми врагами Божиими: над космосом и дьяволом, над адом и проклятыми его и над всеми мирами.
*
Католическая адорация списана с Неба. Я видел, как престолы (ангелы) трепетно склоняются перед Небесным Отцом и созерцают Его славу.
Вклад, внесенный проповедями владыки Иоанна о Евхаристии, бесценен. Предъевхаристические проповеди вашего святителя буквально взяты из Святилища Агнца в момент, когда Кровь проступает на Его лице.